Вечеринка в стиле «вамп» - Страница 65

– Какой у вас уровень допуска? – не отстал он.

– Самый высокий, – ответил я, надеясь отмахнуться от назойливого вояки.

– Тогда уж самый глубокий, – вновь подал голос шофер.

Все-таки странный у него голос.

– Ага, – почему-то обрадовался Истов. – Чем больше знаешь, тем глубже в дерьмо погружаешься, так?

– Почти, – согласился до этого молчавший Борис Абрамович. – Только здесь немного другая пропорция: чем больше знаешь, тем глубже тебя в случае чего закопают.

– Ну, так все правильно, – согласился Истов, – в вышеупомянутой массе и закопают.

Я не уверен, но по-моему весь этот разговор сильно напоминает фарс – комедию разыгранную специально для меня. Они наверняка знают обо мне более чем достаточно. И эти шутки их… я понимаю Истов, у него на лице написано вечное похмелье, но телепат-то серьезный дяденька.

– Поверь мне Игорь, у Виктора уровень доступа повыше твоего будет, – обратился к старику Борис Абрамович. Глаза его, однако, продолжали без выражения смотреть в одну точку.

У меня возникло одно подозрение…

Да, я слепой. Все, что мы приобретаем, требует своей платы. Иногда плата может оказаться больше, чем мы можем представить.

Я с трудом удержался от желания вскочить с места и куда-нибудь убежать. Когда голос возникает у тебя в голове, это не очень-то и приятно. Сразу же встает вопрос о приватности своих мыслей. Одно дело, когда это статуя, которую можешь слышать только ты, и совсем другое – живой человек. А если он узнает обо всем, что со мной произошло… о Лите, вампирах?

Ты не прав, Виктор. Я могу слышать только твои поверхностные мысли. А то, о чем ты так беспокоишься, находится в отделе воспоминаний. Если бы я умел читать воспоминания людей, то это уже называлось бы не чтением мыслей, а как-нибудь по-другому. Поэтому я не могу узнать, что ты скрываешь, я могу узнать лишь сам факт сокрытия и кое-какие мелкие отрывки сцен из прошлого. Многие мысли в голове людей пробегают с такой скоростью, что я при всем желании не успеваю ухватить их суть и смысл. Кроме того, воображаемые сцены запросто могут оказаться даже красочнее реальных воспоминаний… Между прочим, ты думаешь, очень приятно слушать чужие мысли? Ты бы хотел, например, совершенно точно знать, что о тебе думают окружающие?

Хотел бы я знать? Иногда, наверное, было бы неплохо. Особенно когда это касается одной знакомой мне девушки… но чтобы знать, что о тебе думают все окружающие… самоуважение может очень сильно пострадать. Если вообще не сойдет на нет.

– Глубже, – вновь поправил его Истов.

– Как тебе угодно, – пожал плечами Борис Абрамович. – В продолжение нашего знакомства скажем несколько слов о глубокоуважаемом Валентине Павловиче.

На моем лице нарисовалось некоторое непонимание. Увидев это, Истов, как примерный школьник, поднял руку.

– Если мой конек телепатия, то Истов может похвастать знатными способностями к телекинезу. Одна беда – телекинетическое поле, окружающее его тело, работает постоянно, то есть он сам, как находящийся в эпицентре этого поля, все время находится в «приподнятом» состоянии. Не говоря уже о том, что в его присутствии некоторые предметы поднимаются в воздух, причем порой помимо его желания…

Истов показал мне взглядом на солонку, совершенно неожиданно поднявшуюся в воздух, и начавшую летать вокруг головы Бориса Абрамовича подобно спутнику, облетающему свою планету по низкой орбите.

Я не удержался и хихикнул.

Борис Абрамович неторопливо поднял руку и поймал солонку, когда она совершала третий заход.

– Вот приблизительно об этом я и говорил, – совершенно спокойно сказал он, ставя солонку обратно на стол.

Я открыл рот от удивления.

Он же слепой! Ведь так? Как же он так ловко поймал солонку?

– Я тут не при чем, оно само взлетело, – тут же заявил Истов.

Борис Абрамович вздохнул.

– И об этом я тоже говорил.

Словно в подтверждение его слов, откуда-то сверху раздалось хриплое карканье.

Я удивленно поднял взгляд.

На одном из стеллажей под самым потолком сидел огромный черный ворон. Он внимательно посмотрел на меня сначала одним глазом, потом другим… и брезгливо отвернулся.

– А вот и летающие глаза нашего телепата, – пояснил Истов. – Через него Борис наш Абрамович смотрит на мир.

Как это?

Очень просто. Я считываю образы прямо из мозга птицы. Хотя, зрение у них устроено несколько иначе, и ощущения не слишком приятные…

А почему бы тогда сразу у собеседников не считывать образы?

Увы, не получается. Образы со зрительных нервов перемешиваются с мыслями, и я мгновенно теряюсь. Наверное, мозг человека слишком сложен.

Оригинально.

– Следующий подопытный, – произнес Истов, тут же напомнив мне конферансье из цирка. – Захаров Алексей Палыч.

– Павлович, – недовольно поправил Истова скрупулезный старик.

– Тем более, – отмахнулся Истов, деловито разливая водку по стаканам. – Военный в отставке, потомственный, кстати. Медалей целый мешок под кроватью прячет, но одевает их исключительно по праздникам… в Новый Год там… на Пасху, на день Святого Валентина. В общем, сам понимаешь, – он заговорчески подмигнул, – все девушки его. Вернее были бы его, если бы увидели. Вот, собственно, мы и подошли к главной особенности Палыча – он умеет отводить взгляды. Причем так он хорошо это делает, что увидеть его можно только на солнце, или под прямым светом. То есть, стоит ему зайти в какую-нибудь тень, или выйти вечером погулять, как он тут же пропадает. Вот такой вот он у нас Человек-тень.

– Так это ваши шаги я слышал несколько часов назад в коридоре! – догадался я.